О себе

Любят ли люди читать биографии? Нет, не любят. Родился и жил... что-то творил, но не успел сочинить эпитафию, умер. Некрологи соревнуются в однообразии формулировок: «безвременная кончина» и все такое... Всегда любопытно было узнать, что такое «безвременно»; явно, понятие параллельное «несвоевременности», некая, почти мистическая безвременность (своевременно, с точки зрения некрологов, никто не умирает).

Мужчины, читающие биографию, интересуются смертью персонажа. Вероятно, это связано со скрытым Танатосом в мужской натуре. А кроме того, очевидно, что смерть героя избавляет от необходимости продолжать чтение, и можно сосредоточится на втором аспекте мужской натуры – Эросе.

Женщин интересуют любовные дела. Они пропускают скучные страницы описаний и технических подробностей, до момента смерти стараются не дочитать, их внимание привлекает одно – любовь в жизни героя. Если она присутствует, и если ее много, то однозначно, биография будет пользоваться успехом.

В обоих случаях я вынужден разочаровать читателя: во-первых, я жив, а во-вторых, однолюб: люблю свою жену и никого больше знать не желаю.

Да, «Судьба – шлюха», – как ее называла Раневская, подсовывала время от времени приключения. Но кто без греха? Ага... – застенчиво прячете камни за спину!

Потому она, Судьба, и шлюха – ничего, кроме дешевого мелодраматизма и проходящего увлечения, предложить не может.

Женская половина, думаю, уже с негодованием закрывает статью. Ведь каждая из них втайне считает себя героиней душераздирающего любовного романа, и пренебрежение этим активно наказуемо. Прощайте, милые дамы!

Мужчинам я уже сообщил, что жив. Но умолчал, что не здоров. У меня рак. Возможно, неожиданной пикантности добавит то обстоятельство, что я собираюсь его победить:

- спортом на свежем воздухе;

- чудесной настойкой из чаги, приготовляемой моей мамой;

- дегтем в молоке, принимаемом внутрь (это опасно! я не ищу последователей);

- и, наконец, переосмыслением жизни в целом, вкупе с системой ценностей.

Сейчас, спустя годы после шока от диагноза, пережив в высшей степени неприятное и травмирующее лечение, я понимаю, что болезнь, это объективная расплата за грехи и один из немногих способов сдвинуть свой ум с точки эгоцентризма и фальшивых устремлений.

Сказать, что я стал мудрым, что научился любить и принимать людей и все в этом роде – нет, конечно нет! Я до сих пор битком набит политикой, манипулированием и неистребимо исповедую только одну религию – чувство собственной важности. Однако, кое-что изменилось: я понял (и здесь акцент на внутреннем ощущении, а не на правильной смысловой интерпретации), почувствовал, что я не прав.

«Путь длинной в тысячу ли, начинается с первого шага», – говорил Лао-цзы, и мне хочется верить, что констатация изменений не есть еще одна, более тонкая, форма тщеславия.

Я учу детей. Я очень хорошо умею учить детей. Причина, скрытая от коллег и всех остальных, элементарна: я люблю игру, дети любят играть, вместе мы образуем тайный актерский кружок: все выглядит как взаправду, но мы-то знаем...

Честно сказать, дети тоже этого не знают. Но их отличает от взрослых то, что им знать незачем, вполне достаточно чувствовать. Все, кого я сумел увлечь этой игрой, достигли впечатляющих успехов. Подтвержденных и задокументированных.

Я пишу музыку и прозу. И это тоже игра. За один день мне удается поиграть и в писателя, и в композитора, и в учителя. Очень увлекательно, если бы не одно «но» – крайне неуютно бывает чувствовать себя шарлатаном; пусть и самого высокого класса, но шарлатаном. Это обстоятельство психологически делает мое положение в обществе неустойчивым, шатким.

Здесь сказывается еще одно качество моего характера: перфекционизм. Думаю, не стоит объяснять, что это такое и как с этим жить.

В контексте предыдущей мысли про шарлатанство, перфекционизм мешает понять простую вещь: все кругом шарлатаны и актеры, но никто никогда не признается. Может быть, среди всех шарлатанов, я не самый шарлатан.

Это осознание относится к категории интеллектуализирования и оттого никак не влияет на душевное равновесие. Любую истину нужно прочувствовать, иначе она так и будет стоять статуэткой, пусть и красивой, но совершенно неприменимой.

Ложка бывает важнее «прекрасной пастушки».

И, да – у меня есть мечта. Скоро, когда мои сыновья подрастут и улетят из гнезда, само гнездо, согласно мечте, должно переселиться в сельскую местность.

Хорошей иллюстрацией моих фантазий будут картины Ивана Генералича:

Тишина, спокойный и мерный быт, отсутствие новостей и душевных тревог, сапоги, фуфайка, коза, куры и собака – вот благодать для человека, которому уже ничего не нужно из того, что так вожделеют ищущие славы, признания и богатства.

Когда-то я очень мечтал о дочке. В моем воображении она жила, росла, училась музыке и выдавала не по возрасту мудрые сентенции. Маша. Ее зовут Маша. Там же, в моем воображении, она повзрослела и сделалась темноволосой красавицей в байковой кофточке. Думаю, что судьба ее сложилась как нельзя лучше; излишне не скромничая скажу, что это во многом следствие моего воспитания.

Уверен, что и сыновья мои вырастут людьми достойными и смогут избежать во всяком случае многих ошибок из того сорта, что в будущем бьют больнее всего (как это было у меня).

«Если ты хочешь узнать, что будет с миром после твоей смерти, посмотри, что стало с ним после смерти других», – писал Хасан аль-Басри. И, как обычно бывает у них, мудрецов, смысловых слоев несколько; я здесь слышу слова о чувстве собственной важности, и прошу, на моем кресте (очень надеюсь, что он будет среди других крестов сельского кладбища), напишите просто:

«родился, жил, творил».