Fa-mi-re-do Sol – Sol

Il vecchio castello

Чем глубже шли в лес, тем старше становились деревья.

- Дерево с возрастом теряет голос, – объясняла гном Варвара. – Приходят мыши – дивный люд – и проедают деревьям корни изнутри; деревья терпят. Потом сажают камертон-сверчка и заставляют его петь, пока карликовые древесные тролли не прорежут певчие дыры в трубах корней; деревья терпят...

Дубок-озорок

Подогнул корешок

И гусь-дурачок

Полете-е-е-л в волглый лог!

- Станислав Каролевич... братец любезный... что ты так-то... – перепугался Иван Никитич; нагнулся было посмотреть и кубарем туда же полетел.

В папоротниках завозились гуси, закряхтели. Только и видно сверху, как в заиндевелой желтизне два пятна мечутся: одно белое (злится и сквернословием грешит), другое серое (причитает как баба). Гном Варвара хотела было посмеяться над глупыми птицами, но не посмеялась, напротив, сделалась серьезной, прислушалась к чему-то с самым уважительным вниманием.

- Так, – сказала негромко, – вылезайте оба. Кажись, не туда мы забрели.

- Пых-пых-пых...

- Молчать! – коротко приказала гном.

Гуси рты захлопнули, а глаза, напротив, вылупили.

Издали, словно виляя лесными тропами, приближался смутный напев, тусклый как фреска, и как фреска древний. Ближе-ближе... тут уже и Варвара дернулась, когда вяз зашевелился – вытянул, осыпающийся землей корень, согнул со скрипом, сунул в рот и задудел в лад поющему лесу.

Завороженные путники потеряли время (его легко потерять, оно живет только нашим к нему вниманием) и очнулись оттого, что забияка-луна, своими холодными пальцами полезла щекотаться.

- Апчхи! – заявил Станислав Каролевич.

- Апчхи! – поддержал Иван Никитич.

А про то, как гном Варвара чихнул, это вы у белки спросите; я еще таких ошалелых белок не видал.

…

Любопытная сорока нельзя сказать, что все слышала, так – кое-что, но для впечатления достаточно. А если еще прибавить выдумку и вкуснейшие подробности, то можно вообразить, с каким вниманием слушали сороку звери.

Тень-тень – тень-тень

Потетень – потетень...

... два гуся, значится, – царь-царевич и король-королевич, и с ними гном, Варварою наречен. Идут-идут, деревья, значится, дудют-дудют...

Сели звери под плетень,

Похвалялися весь день!

- Ты, мать, к делу поближе, – попросил медведь (он, пользуясь привилегией, сидел на кресле из живого кабана).

- Ага, – согласился кабан (оно-то и почетно вроде как, но долго, поди, не устоишь под медвежьим задом).

... короче, – защелкала сорока, – деревья их к самому замку и вывели. А ночка-то лунная, морозная, из-за ветвей всякое разное выглядывает...

- От, ежа тебе под оба крыла! Что королевна сказала?

... ох, батюшка... ругаться-то вы горазды по самым душещипательным выражениям! Королевна, как допела до конца и луну притушила, сказала так:

«Который из вас, честных молодцев, первым в принца оборотится и придет ко мне на поклон, будем жениться».

- Не могла... Нет-нет – не могла так сказать королевна! – зашумели звери.

- Курица ты, а не сорока, – осклабился медведь, – не жениться положено королевне, а замуж выходить. Деревня.

- Поди сам сходи, да послушай! – сдерзила белобока, и на ель – подальше от зверя лютого.

…

«Вижу в воде, в воздухе слышу, в небе читаю, что настанет ваш час. Но не задаром. Многое вам, братцы гуси, предстоит преодолеть в пути. Мужайтесь», – вот так, слово в слово сказала королевна.

https://www.youtube.com/watch?v=zKfUR1EM2mE