Оркестръ «Композитор»

(из записок Ружы Цагаровны Бакуринской)

Ружа Цагаровна сажала свои мысли в умы, как сажают зерна в землю; она надеялась, что однажды в чьем-то уме одно из зерен проснется и вырастет в роман. Но выходило точно как в притче: «...иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то; иное упало на места каменистые, где немного было земли, и скоро взошло, потому что земля была неглубока. Когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло; иное упало в терние, и выросло терние и заглушило его...».

Изо дня в день, из года в год, Ружа Цагаровна Бакуринская корчевала пни заблуждений и ложных влечений, пропалывала свой студенческий огород от неистребимых сорняков, простых как лебеда, и оттого дешевых взглядов на искусство, на жизнь, на место человека и его смысл. Но все без толку, природа постоянно оказывалась сильней. И Ружа Цагаровна сделала неутешительный, но вполне логичный вывод: Человек (именно в том случае, когда пишется с большой буквы) скорее противопоставлен природе, чем ее дитя.

…

«Старый ветер дышит медленно; в его дыхании аромат пряных трав и кофе с чесноком. Композитор, плывущий под этим ветром, пишет музыку, в которой немного больше смысла и света, чем в звездах. Однако, звезды никчемны и холодны, потому его произведения нужны только тем, кто любит запах старого дома, неспешные часы, показывающие давно прошедшее время и мышиные гнезда в кухонном шкафчике.

Молодой ветер устраивает бурелом; молодость, не умеющая создавать из того, что есть под рукой, хочет все сломать: разорвать журнал старых мод на мелкие кусочки и наклеить их на бумагу коллажем в стиле Пикассо. Композитор, чей корабль плывет гонимый молодым ветром, непременно разобьется о скалы, и там, на пустынном и безлюдном острове, юноша переживет свои грехи, как дети переживают своих родителей; в мир он вернется мудрым, а в залитой воском бутылке, он будет хранить запечатанные воспоминания, записанные от руки на сухом песке.

И есть еще один ветер – его поселил на море Бог; он совсем другой, он не облизывает смоченный слюной мизинец и не развевает волосы красавицы; этот ветер не чувствует грудь и дует прямо в сердце. Однажды услышав его зов, композитор будет искать его, если потеряет, и будет внимать только ему, если вновь найдет. Музыка, написанная с этим ветром, такая же вечная как камни и такая же чистая, как душа ребенка. Все в мире суета, кроме этой музыки».