«... - В
Городе миллион человек. Больше тысячи числятся литераторами. И все бездари. То есть,
сам я, конечно, не читаю…
- Бездари,
бездари, – кивнул Изя. – Правильно тебя информировали. Ни Толстых, ни
Достоевских не видно. Ни Львов, ни даже Алексеев…
- А в самом
деле, почему? – спросил Андрей.
- Писателей
выдающихся – нет, – продолжал Гейгер. – Художников – нет. Композиторов – нет.
Этих… скульпторов тоже нет».
Фрагмент из
книги братьев Стругацких «Град обреченный».
В своей
статье для журнала Артфорум в 1967 году Сол Левитт* привел такое определение
концептуального искусства: «Когда художник прибегает к концептуальной форме
искусства, это означает, что все планирование производится заранее, все решения
принимаются заранее, и исполнение происходит формально, поверхностно,
неглубоко… цель художника, занимающегося концептуальным искусством, – сделать
свою работу интеллектуально интересной для зрителя, и при этом не затрагивающей
его душу».
«Кто убил
классическую музыку?» – задается вопросом английский критик Норман Лебрехт и рассказывает
о том, как «система звезд» подавила высокую классику. Но Лебрехт настроен
оптимистично: «...возрождение вряд ли будет быстрым и легким, но я, наблюдавший
классического пациента в период заболевания, с уверенностью заявляю, что
состояние его скорее критическое, чем безнадежное».
Владимир
Иванович Мартынов – российский композитор, музыковед и философ, высказывается несколько
безнадежнее: «Все эти внешние факторы – если их вообще можно считать внешними –
являются следствием внутренних процессов, протекающих в недрах самой
классической музыки. Классическую музыку никто не убивал – она умерла сама,
своей собственной смертью. Классическая музыка перестала существовать потому,
что перестала существовать породившая ее нововременная парадигма сознания. И
вообще тут следует говорить не об убийстве или смерти классической музыки, но о
смерти opus-музыки, о смерти как пространства искусства. И если мы найдем в
себе силы признать этот факт, то вопрос "Кто убил классическую
музыку?", или "Кто убил музыку как пространство искусства?"
представится нам пустым и неконструктивным. По-настоящему конструктивный вопрос
будет звучать так: "Что происходит после смерти музыки как пространства
искусства" или "Чего нам ждать после этой смерти?"».
Блистательные
«фантасты» Стругацкие (я ставлю слово «фантасты» в кавычки, акцентируя внимание
на том же парадоксальном принципе, который присутствует в выражении: «в каждой шутке
есть доля шутки...») с невероятной точностью предвидевшие не только внешние
проявления будущего мира (это детали нужные лишь для большей аутентичности
описания), но и главное предвидевшие: глубинное, духовное развращение людей –
эту страшную рваную трещину в которую падает человечество, лишенное опоры на
прекрасное, променявшее красоту на вульгарно накрашенного суккуба, обещающего
чувственное удовлетворение и оборачивающегося тенью, оставляя человека без
души.
«Чего нам
ждать после этой смерти?», – спрашивает Мартынов. «Писателей выдающихся – нет.
– Художников – нет. Композиторов – нет. Этих… скульпторов тоже нет», – отвечают
братья Стругацкие; и нигде, ни в одной их работе, как правило насыщенной
величием духа, подвигом и уважением к человечеству, нет такой кромешной
безысходности, какая сквозит холодным сквозняком по грязным улицам «Града
обреченного».
*Сол Левитт –
американский художник, одна из ключевых фигур минимализма и концептуализма,
автор теоретических работ по концептуализму.
**Суккуб – в
средневековых легендах – демонесса похоти и разврата, посещающая ночью молодых
мужчин и вызывающая у них сладострастные сны.
Комментариев нет:
Отправить комментарий